Всё, что я о ней помню - Бородачев Антон (читать книги без .TXT, .FB2) 📗
— Тем более глава вашей редакции сама проявила заинтересованность в этом расследовании…
— Мы сделаем все от нас зависящее, — сухо ответила Вероника, и Спильман, снова взглянув на часы, молча, поднялся со своего места. — Спасибо, за содействие в этом деле и спасибо, что уделили нам свое время.
— Вам тоже спасибо, — ответил он и, уже собираясь уходить, пожал руку сначала Веронике, а затем мне. — Надеюсь, вы поможете мне в этом деле. Оно имеет для меня принципиальное значение. «Мон-Сен-Мишель» уникален. Впрочем, уже через несколько дней вы сможете сами убедиться в этом.
Я кивнул в ответ, но вслух так и не сказал ни слова.
— Найдите меня, когда окажитесь в Татрах, — добавил мужчина в твидовом пиджаке, закрывая за собой дверь кабинета. — Уверяю вас, нам будет, о чем поговорить.
С этими словами Спильман еще раз бросил взгляд на меня с Вероникой, а затем скрылся за дверью. Мы остались в кабинете вдвоем, но так и не сказали друг другу ни слова. Вероника смотрела прямо на меня, а я в очередной раз пытался представить, о чем она думает. Но, как и всегда, это так и оставалось для меня тайной.
— Я пойму, если ты откажешься от этой поездки, — сказала Вероника через какое-то время и, достав из пачки тонкий ментоловый Vogue, закурила прямо посреди кабинета. — С этой историей что-то не так. С каждым днем она кажется мне все более странной и жуткой.
— Ты про привидений или про то, что мне придется три дня прожить одному в пустом отеле?
— Да про все, — поморщилась Вероника. — У меня вон уже руки трясутся. Я очень давно не встречала за раз такого количества странностей.
Я пожал плечами и улыбнулся: «Ты говорила, что тебе нужен крутой репортаж. У этой истории есть все шансы».
Вероника недовольно хмыкнула и, выпустив в воздух струйку сигаретного дыма, вопросительно посмотрела на меня.
— Может быть, — проговорила она. — Но в этой истории есть и кое-что, что меня смущает. Ты думаешь, нам дадут опубликовать этот материал, если это расследование действительно приведет к чему-то сенсационному?
— Не знаю, — ответил я. — Но думаю, что сейчас пока еще очень рано о чем-то говорить. Давай для начала посмотрим, что здесь можно раскопать, и что не так с этим отелем. А дальше будем действовать по обстоятельствам.
— Антон… — сказала Вероника, и ее голос вдруг сделался тверже. — Что бы ни скрывалось за всем этим — это не в интересах «Futuris» придавать историю огласке. Здесь очень многое может навредить их вложениям или деловой репутации. Глупо думать, что мы с ними в одной лодке.
— А я и не думаю, — проговорил я. — Но я все равно хочу разобраться в этом. Что бы там ни было бы с этим отелем в Татрах, это все равно лучше, чем сутками писать про открытия новых ресторанов или про митинги оппозиции, которые собирают по пятьдесят человек. Ты же сама говорила об этом. О том, что газета умирает, и о том, что мы просто занимаемся чем-то не тем.
— И тебя ничего не смущает во всей этой истории?
— Что, например?
— Например, эти письма с мертвыми мотыльками внутри!
Вероника насупила брови и затушила сигарету о кофейное блюдце на столе. На несколько секунд между нами повисло молчание.
— Ты думаешь, это какая-то ловушка?
— Нет, — поморщилась Вероника. — Точнее… не знаю… Я ничего не думаю. Просто хочу, чтобы ты был осторожен и понимал, на что идешь. Даже если у нас на руках окажется материал, который нельзя публиковать, газета в любом случае ничем не рискует. Ты же видел тот конверт. При негативном раскладе мы просто получим пару-тройку добровольных пожертвований откуда-нибудь из Франкфурта. И любой компромат только умножит их суммы. Единственный, кто здесь по-настоящему рискует — это ты. И тебе стоит понимать это.
— Ты не хочешь, чтобы я ехал? — спросил я, но Вероника просто покачала головой.
— Нет, — вздохнула она, как будто устав в сотый раз объяснять мне одно и то же. — Дело не в этом. Я хочу́, чтобы ты поехал. Но еще я хочу, чтобы ты вернулся обратно. Это я впервые заговорила об этой истории. А значит, в какой-то мере это именно я втянула тебя во все это. Я не знаю, как тебе объяснить. Я много говорила о том, что меня зацепила эта история и о том, как подобные материалы важны для газеты. Но я не хочу, чтобы ты думал, что я давлю на тебя или как-то подталкиваю к этому.
Наш разговор вновь оборвался. Вероника смотрела на меня, ожидая какой-то реакции с моей стороны. Но в ответ я только молчал, как будто в этот момент даже я сам не понимал себя полностью. Мой взгляд застрял на открытке с изображением отеля, что все так же лежала передо мной на столе. И я невольно стал вглядываться в изображенные на ней пейзажи. Неровная линия гор… Туман над вершинами сосен… И огромный отель, похожий на остров посреди бескрайнего белого моря.
— У меня тоже есть кое-что такое, что я не могу объяснить, — проговорил я, аккуратно расставляя слова в предложении.
— О чем ты?
— Об этом отеле и всем, что с ним связано… Я бы не сказал, что это ты втянула меня во все это. Иногда мне кажется, что эта история как-то связана со мной. Как будто у меня и нет особого выбора. Как будто Спильман прав… И кто-то или что-то и вправду ждет меня там. И это не отпустит меня, пока я сам не разберусь со всем. Здесь дело не в работе и не в материале для газеты.
— Ты же мне сейчас не про судьбу рассказываешь?
— Нет… — проговорил я. — Скорее про какое-то предчувствие. Я и сам не до конца понимаю себя.
Вероника очень внимательно посмотрела на меня, как будто теперь уже она сама пыталась угадать мои мысли.
— Спильман чего-то недоговаривает, — сказала она, и ее голос прозвучал абсолютно бесцветно, словно это была просто констатация факта. — Ни одна крупная компания не станет просто так бросаться большими деньгами.
— Я знаю, — ответил я. — Но нам нужна его помощь в расследовании.
Вероника кивнула: «Так значит, ты готов поехать»?
— Да, — откликнулся я и, вспомнив про конверт с билетами, достал из него все содержимое. Внутри лежало два квитка — один туда и один обратно с открытой датой.
— Хочешь поехать со мной?
— Хочу, — ответила Вероника и вдруг ни с того ни с сего улыбнулась. — Очень хочу. Правда. Но я должна остаться в Минске. Я главный редактор, и я не могу просто так уехать. Даже если это связано с делом.
Я кивнул, давая понять, что все понимаю.
— Я постараюсь постоянно находиться на связи, — добавила Вероника. — Не подумай, что я бросаю тебя одного. Просто постараюсь заниматься этим делом… дистанционно. Держи меня в курсе всего.
— Хорошо.
— Выезд через два дня?
— Да. Тридцатого рано утром. Поезд едет 12 часов. Значит, в Татрах я должен быть в тот же день ближе к вечеру.
Наш разговор оборвался, и в воздухе снова повисла тишина. Вероника глядела в окно, а я все пытался хоть немного навести порядок в своих мыслях. Мне нужно было побыть одному. И, понимая это, я поднялся со своего места и уже собрался уходить. Но в этот самый момент Вероника вдруг заговорила снова.
— Вероятней всего, это как-то связано с воздухом.
— Ты о чем? — переспросил я.
— Обо всей этой истории, — откликнулась она. — Мертвые мотыльки, галлюцинации у работников, туман, постоянный холод в отеле… Спильман говорил, что проверки проводились, но все равно все указывает на это. Я слышала о некоторых видах газа, которые скапливаются в горной породе и, выходя на поверхность, могут вызывать похожие симптомы. По крайней мере, некоторые из них. Может проверка ошиблась. Или просто ее проводили не там и не в то время… Я постараюсь найти побольше информации о компании, которая занималась тестами. Мы можем начать с этого.
— Хорошо. Сообщи, если появится что-то интересное.
Я вышел из ее кабинета и постарался вернуться к своим обычным делам. Но мысли в голове разбегались, а потому остаток дня я, по большей мере, просто шатался из стороны в сторону. Раз за разом все мои мысли приводили меня обратно, к отелю «Мон-Сен-Мишель». И как ни старался, я ничего не мог с этим поделать. Я думал о том, что могли значить те письма, которые, по словам Спильмана, так и не дошли до меня; и пытался представить себе огромный старый отель, в котором никогда не закрывают двери. Но ничего путного из этого никак не выходило. Все, что мне оставалось — это ждать. Но именно это я не любил больше всего на свете.
